Из книги Криса Кокса “ДШБ”.
Хотя мы с ними были ровесниками, никакой взаимной симпатии друг к другу мы не испытывали. Непонятно по какой причине они считали себя высшим классом, а на нас смотрели как на простое пушечное мясо.
Кроме того, в маневрах принимали участие и ВВС Родезии.
Прибыв в Гвело, мы устроились в Пехотной школе. Будущие офицеры зачитали нам приказы и распоряжения: учения будут проходить в обстановке, максимально приближенной к боевой. Зеленый и Желтый взводы будут представлять одну армию, Синий и Красный – другую. В ходе маневров мы отработаем все этапы реальных боевых действий: наступление, отступление, захват «языка», разведку и т.д.
– Офицеришки, мать их за ногу, – выругался Скотт после введения. – Можно подумать, они прям все на свете знают.
– Не парься, – хмыкнул Лейд. – Мы им покажем, на что способны легкие пехотинцы.
– Я вот что думаю, – сказал я. – Мы должны притвориться полными идиотами и делать вид, что не понимаем приказов. Ну и игнорировать их.
– Оттен и так полный идиот, – хихикнул Флетчер. – Ему и притворяться не надо.
– Ха. Ха. Ха. Смешно.
(Это был стандартный ответ Оттена на подобные шутки).
В целом вечер в казармах Гвело прошел весело – в основном потому, что полночи мы пытались раздобыть выпивку.
Утром нас подняли курсанты и начали рассаживать в грузовики. По дороге в Сомабулу атмосфера начала портиться – эти кадеты постоянно орали на нас безо всякой причины. Они явно наслаждались первой в их жизни возможностью проявить хоть какую-то власть и постоянно поглядывали на инструкторов, желая заслужить одобрение.
– Эй, воин, пристегни ремень!
– Воины, не ослаблять разгрузку!
– А ну, выкинул сигарету! Тебе кто разрешил курить?
Солдат неторопливо затушил бычок. Я обратился к одному из курсантов: – Прошу разрешения закурить, сэр!
Мне было отказано – и это мне страсть как не понравилось. Наши инструктора разрешали нам курить, если попросить по уставу. Мы начали вынашивать зловещие планы поквитаться с этими зазнайками. Наконец грузовики остановились, на нас опять посыпался град команд. Через несколько минут весь курс был построен и готов к учениям.
– Какого чорта мы тут делаем, – пожаловался Скотт. – Мы будем воевать с террористами, а не с фрицами во Второй Мировой.
Курсанты – командиры взводов привели нас на исходные позиции. Там нам приказали копать окопы. Я обрадовался, узнав, что моим напарником будет Роб Скотт. Окопы должны быть вырыты на два метра в глубину и метр в ширину. Когда мы закончили, нам приказали отрыть еще несколько окопов, неподалеку в тени мсасы.
– Приступайте, воины! Окопы должны быть отрыты к наступлению темноты, – напыщенно приказал нам курсант.
– Да пошел он к такой-то матери, – проворчал Скотт, когда курсант развернулся и пошагал прочь, держась с важностью, как минимум, майора – Тут земля как камень. К ночи мы их точно не откопаем.
Мы взялись за наши саперные инструменты (лопаты) и начали копать. Скотт оказался прав – земля действительно была такой твердой, что к полуночи мы едва углубились на метр.
Внезапно с проверкой появился капитан Купер.
– Что, воины, отдыхаем?
– Сэр, тут земля чертовски плотная, и к тому же в ней полно корней, – ответил Скотт.
– Я полагаю, противник обязательно примет это во внимание, – саркастически ухмыльнулся капитан Купер. – Пошевеливайтесь!
Этот подлиза кадет, оказывается, был рядом и не преминул подать команду в свою очередь: – Вы слышали, что приказал капитан? Живее, живее, а не то оба получите по взысканию.
– Да пошли они оба в задницу, – зло бросил Скотт, когда они удалились. – Уже час ночи и я, например, копать отказываюсь.
Я был с ним полностью согласен. Мы отложили наши кирки и лопаты и завалились спать.
Однако за ночь наш полуотрытый окоп заполнился водой, и мне неожиданно пришла мысль.
– Роб, – сказал я. – Смотри, они же не знают, сколько воды в окопе. Если мы будем там стоять на коленях, то со стороны будет видно, что мы как будто стоим в нем в полный рост.
– Класс! – улыбнулся Скотт. – Вот это мысль!
Так мы и сделали. Прибывший курсант увидел, что мы «стоим» в окопе и удалился довольный. Мы тоже были довольны тем, что одержали свою первую маленькую победу.
Еще одна неприятность заключалась в том, что мы должны были спать в отрытой щели. Но спать в ней было все равно, что в могиле, да и воняло там приблизительно также. Кроме того, на вторую ночь туда в гости пришли полчища рыжих муравьев, так что мы плюнули на приказы и устроились спать на поверхности.
На третью ночь нас застукал курсант. Он пнул Скотта под ребра и приказал нам построиться. Мы выбрались из спальных мешков и сонно приняли строевую стойку.
– Вы что, совсем оборзели? Кто вам разрешал спать на земле? – начал он орать на нас. – А ну, немедленно улеглись в щель!
Вот тут Скотт потерял терпение.
– Там полно рыжих муравьев, – ответил он ему, намеренно опустив обращение «сэр».
– Да мне плевать муравьи там или кобры! – ощерился курсант. – Быстро в щель, я сказал!
– Я отказываюсь! Сами там и спите!
Скотт плюнул на остатки здравого смысла.
– Вы что, преднамеренно отказываетесь выполнять приказ? – изумился курсант.
– Непреднамеренно – но в щель мы спать не полезем. Хотите – заставьте нас! – в голосе Скотта появились угрожающие нотки. Он упер руки в бедра и набычился. Курсант моментально сообразил, что лучше сбавить обороты.
– Капитан Купер завтра же узнает об этом. Я прослежу, чтобы на вас наложили взыскание.
Мы так и не узнали, пожаловался он Куперу или нет. Судя по тому, что мы продолжали спокойно спать на земле – видимо, нет. Еще одна победа. Учения продолжались, вместе с ними продолжалось и наше тихое издевательство над курсантами. Мы специально опаздывали из ночных патрулей, преднамеренно терялись. «Случайный» кашель в нужную секунду вел к провалу патруля и приводил в бешенство курсантов.
Нам постоянно говорили, что эти учения моделируют настоящую классическую войну – соответственно, каждый вечер нам привозили горячую пищу. Ее доставляли инструкторы на Лендроверах с полевых кухонь расположенных в тылу. Они развозили ее обеим «воюющим сторонам», но прелесть заключалась в том, что кухни были в нашем тылу. Так что пищу для Синего и Красного взводов инструкторы провозили через наше расположение – очевидно считая, что на время приема пищи де-факто устанавливается перемирие.
Но официально об этом никогда не объявлялось – так что однажды предприимчивые ребята из Желтого взвода решили устроить засаду на Лендровер с едой. Все прошло идеально – грузовик вместе с сержантом Льюисом был «взят в плен», а вместе с ним – и баки с горячей едой для «синих» и «красных».
«Желтые» судя по всему получили огромное удовлетворение, наевшись от пуза, а остатки просто втоптав в землю. После этого они выпустили воздух из покрышек и развязали яростно матерящегося Льюиса, которому обратно пришлось идти пешком. Тем вечером «синие» с «красными» легли спать натощак, что, надо думать, здорово подкосило их настрой. На следующий день было официально объявлено, что на время развоза и приема пищи официально устанавливается перемирие – и наш «противник» до конца учений получал горячую пищу.
Учения закончились ночным боем (я так и не узнал, кто же в итоге победил) с участием авиации. Я только помню что рев от истребителей стоял страшный.
На этом также и закончилась наша классическая военная подготовка. Мы свернулись и убыли обратно в Солсбери, расставшись с курсантами в Гвело.
– Чурбаны долбанные, – пробормотал Сэмми Бихан, когда грузовики выехали за ворота офицерской школы. Сэмми прибыл к нам недавно, он отслужил свое в британских парашютистах и демобилизовавшись сразу же поехал в Родезию. – В Ольстере они бы не продержались и двух минут.
Отношение инструкторов к нам начало незаметно меняться. Они уже не были такими придирчивыми, а иногда, если мы сто-то хорошо делали, они даже нас поздравляли. Порой нам казалось, что они на самом деле нами гордятся.
Время от времени, тем не менее, нас жестко наказывали – или просто обирали у нас увольнительные, что было хуже любого наказания. Таким образом нас держали в узде.
Началась контр-террористическая подготовка – и вот ей-то мы наслаждались. Это было именно то, ради чего большинство из нас пошло в легкую пехоту. Это была та война, которую мы готовились воевать – и эта часть подготовки приближала нас к тому, что встретится нам в буше.
Мы проводили столько времени на «тропе джунглей» (полоса препятствий со спрятанными манекенами и мишенями для стрельбы), что меткая стрельба навскидку закрепилась в нас на уровне инстинкта. Я до сих пор благодарен за это упражнение – именно оно в итоге спасло многим из нас жизни, а тысячи боевиков навсегда успокоило.
Стрельба стала привычным делом.
Мы узнали, как ставить мины и как их извлекать, как организовывать засады с помощью Клейморов и противопехотных мин. Мы изучали, что делать в случае засады боевиков, при движении пешком или на транспорте. Мы узнавали что такое «мертвая зона» , как быстро оценить силуэт, форму, тень, отблеск и объект.
Нас учили грузиться и десантироваться с макета вертолета. Наконец на футбольном поле сел настоящий «Алуэтт» и мы по очереди отработали свои навыки. Сначала мы в него грузились, а после короткого облета по периметру поля – десантировались. Это было ни с чем не сравнимое чувство, и мы смотрели на пилота и техника с восхищением. Они были настоящими ветеранами, которые принимали участие в боях. По понятным причинам, на них это упражнение наводило скуку, и они нас просто игнорировали.
Объемы физической подготовки продолжала нарастать. Я боялся только одного – если я провалю экзамен, то меня отчислят с курса.
Сто приседаний… сто сгибаний-разгибагний пресса…прыжки «звездой»…прыжки из положения сидя…эстафета…и наконец самое тяжелое – подтягивание на перекладине.
Хотя я находился на пике физической формы, этот экзамен меня едва не доконал. У меня было ощущение, что каждый мускул в моем теле вот-вот порвется. Я едва уложился в отведенное время, пройдя все на одной только силе воли. Однако мы все сдали это упражнение, и вечером сержант Льюис выдал нам пропуска в «чепок». Но мы были так измотаны, что, пропустив по кружке пива, ушли оттуда и завалились в кубрик, отдыхать.
Однако самое тяжелое испытание было еще впереди.
– Я вам так скажу, чуваки, – предупредил нас Скотт. – Это все был детский лепет. На следующей неделе нас ждет курс по выживанию.
Мы расхохотались.
– Да пошло бы оно, – сказал Либерман. – По крайней мере, нас там бегать не заставят.
– Я серьезно, – продолжал Скотт. – Я говорил с парой чуваков с предыдущего курса, и они подтвердили, что выживание – это хуже всего. Никакой жрачки в течение недели.
– Ну да, – перебил его Флетчер, – но зато перед этим тебя учат, как ловить силками всякую живность, так что все не так уж плохо.
– Многому тебя за пару дней научат? Скаутов Селуса этому учат неделями! А тут какой толк?
В итоге мы закрыли тему. Жизнь нас научила разбираться с проблемами по мере их поступления.
Он рассказывал и показывал нам, какие ягоды можно есть, а какие нельзя. Он показывал нам, как сплести веревку из коры. Он демонстрировал нам типы силков и ловушек для кроликов, птиц и газелей, он учил нас, по каким признакам определить есть ли рядом источник воды.
К сожалению ни Скотт ни я не уделяли этому должного внимания.
– В жопу это все, я вам не бушмен какой. Протащим тайком с собой хавчик перед тем как нас оставят в буше.
– Ага, только нас перед этим обыщут.
– Слушай, а куда мы сигареты-то спрячем. Чорт с ней с едой, я согласен голодать неделю, но вот без курева я точно подохну!
Наконец настал день экзамена. Мы построились повзводно в ожидании указаний. «Лось» вышел на прогалину, осмотрел нас и рыкнул: – Ладно, засранцы. У вас есть возможность применить на практике все то, чему я вас учил. Увидимся через неделю.
Он повернулся и ушел в палатку.
Вздох облегчения пронесся по взводу и мы потянулись за рюкзаками.
– Эй, эй, не так быстро! – крикнул капрал Локк. – Сначала мы вас обыщем, вам, поганцам, доверять нельзя.
Взвод застонал. Инструкторы безжалостно и методично начали потрошить наше снаряжение. Рюкзаки, спальные мешки, разгрузки, форма – все проверялось и отбрасывалось в одну сторону. В другую летела контрабанда. Вскоре перед инструкторами выросла большая куча всякой еды и сигарет.
Одному из парней не повезло. Он попытался спрятать большой пакет Пронутро. Но зоркий глаз инструктора углядел контрабанду. Пронутро – это сухая каша, сделанная из пшеницы, богатая витаминами и протеином. Среди молодых солдат это было любимым блюдом, так как оно было крайне питательно. Но его обязательно надо было разводить в жидкости, перед тем как есть – в молоке или в воде.
Инструктор вызвал из палатки «Лося» – тот обнаружил в контрабандной куче бутылку виски и решил с ней разделаться наедине.
– Так значит вот ты какой, маленький хитрожопый засранец, – тихо рыкнул Лось.
– Сэр!
– Значит, тебе нравится детское питание, так надо понимать? – «Лось» не повышал голоса, и это было самое ужасное. – Ну что ж, раз ты так это обожаешь, я полагаю, ты не откажешься продемонстрировать всем остальным насколько сильно его любишь. – «Лось» театрально развернулся в нашу сторону.
– Ешь! – приказал он. – Всё, целиком. – и сунул пакет в руки солдату.
– Э… насухо, сэр? – дрожащим голосом спросил тот.
– Я не просил задавать мне вопросы. Я сказал – ЕШЬ! – рявкнул старшина.
Мы сочувственно смотрели, как бедняга открыл пакет и начал запихивать в себя сухую кашу. Это все равно что есть опилки. Через десять минут двухкилограммовый пакет опустел, солдат кашлял и отплевывался.
– Ну, понос тебе точно не грозит, – ухмыльнулся сержант. – Я думаю, тебе ведь верно пить хочется?
Солдат кивнул, не в силах пошевелить языком.
– Отлично. Теперь берешь свои две фляги и выпиваешь их полностью!
– Обе, сэр?
– Обе!
Стоявший рядом со мной Скотт скривился и прошептал : – Господи, да этот баран сейчас лопнет, как надутый гондон.
От воды эта каша быстро разбухала – мы с жалостью смотрели, как парень рухнул на землю, держась за живот и мыча от боли. На этой печальной ноте и начался наш экзамен.
Скотт и я умудрились заныкать несколько сухих галет, тюбик с маргарином и пару пачек сигарет. Мы бодро потопали к месту нашего назначения. Оно оказалось приятной лужайкой, по которой бежал ручей – по крайней мере, жажда нам не грозила. Вечером мы подкрепились галетами и развалились на траве, смотря в небо и дымя драгоценной сигаретой.
– Ну и что мы будем делать? – спросил я.
– Бог знает. Я начинаю понимать, что зря валял дурака на лекциях.
– Слушай, парни из отделения Де Брюна захватили с собой рыболовные крючки и леску. Может попросим у них на время?
– Без шансов, – отрезал Скотт. – У этих жадин снега зимой не выпросишь.
– Нам еще шесть дней тут куковать… – мои слова зловеще повисли в воздухе.
Поначалу мы честно пытались искать разные плоды, но после того как Либерман отравился съедобными на вид ягодами, мы бросили это занятие. Мы также пытались ставить силки – но ни один уважающий себя кролик к ним и близко не подошел.
– Мы только время зря теряем, – пропыхтел Скотт. – Как мы можем поймать этих тварей, если не знаем где их тропы.
– Ну и как выглядят кроличьи тропы? – поинтересовался я.
– Да я-то почем знаю!
– А Де Брюн сегодня поймал карася, – сказал я.
Слабый запах жареной рыбы, доносившийся со стороны их лагеря, был невыносим.
– Я знаю. Либерман ходил к ним и пытался выклянчить пару кусочков. Да гром меня разрази, если я пойду к ним просить о чем-то! – мы согласились, что скорее будем мучиться от голода, нежели доставим этим охломонам из отделения Де Брюна такое удовольствие.
Мы потеряли счет времени – дни и ночи сливались в какое-то одно пятно. Мы практически не говорили и не вылезали из своих спальных мешков – кроме как по нужде и сходить к ручью напиться. Но от воды голод только усиливался – и я возненавидел эту жидкость с привкусом глины.
На седьмой день курс выживания закончился, и мы побрели за нашим командиром отделения к лагерю. Как и мы, он сам выглядел отвратительно. Щеки впали, скулы торчали, ребра можно было считать не напрягаясь, живот был втянут чуть ли не до позвоночника и вообще он здорово напоминал скелет. Как впрочем, и мы.
Путь до лагеря занял целую вечность. Там нас приветствовали инструктора, искренне радовавшиеся нам – мы не могли взять в толк почему. На костре уже булькала густая похлебка и мы на нее накинулись с жадностью. Предупреждения, что не надо жрать на пустой желудок так много мы пропустили мимо ушей – и в результате чуть ли не у половины тут же скрутило животы от боли. Но боль чудесным образом прошла, когда нам сказали, что нас ожидают увольнительные на весь уикенд.
К нашему вящему неудовольствию, некоторые парни из других взводов выглядели вполне прилично, несмотря на этот семидневный курс по выживанию. Вскоре мы узнали, что они по большей части умудрились протащить контрабандой энное количество еды, а также крючков, с помощью которых ловили рыбу. Но не только – в отличие от нас они не считали ворон на лекциях, и применили усвоенные навыки. Они смогли найти тропы, соорудить силки, наловить кроликов и полевых мышей и даже настрелять птиц с помощью самодельных луков.
Но первое место досталось Желтому взводу. Когда они оголодали вконец, то всей толпой пошли шариться по вельду – всей полусотней – в поисках антилоп и прочей живности. На третий день на краю болота они заметили бушбока, лесную антилопу – и ринулись в погоню.
Вообще-то бушбок без преувеличения считается животным опасным – взрослые самцы довольно агрессивны, а длинные кривые рога способны серьезно поранить как человека, так и льва. Но это животное, очевидно, было напугано видом нескольких десятков вопящих голодных солдат и немедленно рванулось прочь.
Погоня длилась несколько часов, парни менялись, загоняя антилопу и в итоге, выдохшееся животное забилось в густой кустарник, из которого уже не смогло выбраться. Спустя считанные мгновения солдаты его окружили и немедленно забили до смерти палками и камнями.
Вскоре бушбок был освежеван, запылал костер, и через какой-то час от антилопы остались только кости – да и те разломали в поисках мозга.
Слушая эту историю, я не мог (несмотря на мое восхищение товарищами) отделаться от мысли, что мне это что-то напоминает. Потом я понял, что именно – «Повелитель мух» Уильяма Голдинга. Я поежился – как мало нужно, чтобы низвести человека до состояния примитивного хищника. Это уже были не игрушки.
Мы с нетерпением ждали момента, когда сможем поменять наши медные кокарды на серебряные, которые полагались полноправным коммандос. Кроме того, нам теперь полагалась и новая парадка – «форма №1», официальная парадная форма одежды батальона, темно-зеленого сукна с белыми перчатками.
Но пока что мы пребывали в парадно-выходной форме: камуфлированные брюки, наглаженные рубашки-хаки, черные кожаные гетры поверх наших сияющих от бесконечной полировки ботинок. Тусклый блеск наших винтовок подчеркивали ослепительно-белые ремни. Белыми также были наши пояса и хомутики штыков.
– Скотт, не глазей по сторонам, – прошипел сержант Ларретт. Как и мы, он тоже нервничал – его главной заботой было, чтобы взвод безупречно отработал все строевые приемы. – Так, все помнят, что мамочки и папочки пришли на вас посмотреть? Мы же не хотим опозориться перед ними?
Мы в сотый раз оправили форму и стали ждать приказов сержант-майора, который нервно ходил перед строем, как лев перед прыжком. Как обычно он осыпал нас ругательствами, но в этот день мы их воспринимали благодушно.
Сержант Ларретт и капрал Локк суетились больше чем обычно, прямо как невесты перед свадьбой, а не сержанты на параде.
– Оттен, – пробормотал Локк сквозь зубы, – если ты, не дай Бог, собьешь шаг, то я лично загоню штык прямо в твою задницу, на всю глубину. Ты меня понял?
– Да, капрал.
– Что это за «да»! Ты пока что еще не коммандос.
– Так точно, капрал!
Забили барабаны, и над плацем разнесся голос «Лося»:
– ПАРАД…НАЛЕ…ВУ! ШАГО-ОМ…АРШ!
Оркестр заиграл полковой марш, «Когда святые маршируют», мы шагнули вперед и начали марш.
Краем глаза я заметил сержанта Ларретта, шагающего рядом, с высоко поднятой головой и подозрительно блестящими глазами. Я невольно подтянулся, расправил и так до невозможности развернутые плечи и в каждый свой шаг постарался вложить всю свою гордость. Меня просто распирало изнутри, и все, кто шагал сейчас со мной в одном строю, были в эту секунду лучшими людьми в мире.
Мы превратились в единое целое, двигающееся в унисон, с микронной точностью. Наши инструктора из злодеев и мучителей неожиданно стали просто нашими старшими более опытными братьями. Наш набор был самым большим за всю историю легкой пехоты – и они были теми людьми, которые смогли превратить толпу вчерашних раздолбаев в совершенное военное соединение.
Сегодня мне это кажется сном.
Я как в тумане помню командира батальона, зачитывающего нам приветствие. Я помню, как он вызывал кого-то из строя для вручения наград – лучший солдат, лучший стрелок и так далее.
По какой-то причине я запомнил министра обороны Родезии П.К.ван дер Биля, обходившего строй. Он был в костюме и каком-то невероятно смешном котелке. Возможно это запомнилось так прочно и потому, что на следующий день в газетах была фотография «Пика», который о чем-то спрашивал меня и молодого шотландца, стоявшего по соседству.
Но то, что запомнилось мне крепче всего – это команда «Штыки примкнуть!». Это самый сложный строевой прием с оружием – однако в тот день мы его выполнили с филигранной точностью. Для меня это каким-то образом стало символом того, что я, наконец, превратился в настоящего коммандос.
Батальон не так давно получил право почетного гражданства Солсбери. В этот день я почувствовал, что получил право «гражданства» батальона. Парад прошел на отлично, и когда мы маршировали с плаца, я опять глянул на сержанта Ларретта. По его лицу текли слезы.
– Неплохо, парни, – пробормотал он. – Чертовски хорошо было сделано.
После команды «Вольно! Разойдись» я отыскал родителей и сестер и целый день провел с ними, показывая и рассказывая. По ходу дела командование устроило чаепитие для прибывших гостей, а ближе к вечеру – торжественный ужин.
В 18:00 гости и родственники разъехались, а мы, теперь уже полноправные коммандос собрались в «чепке», чтобы как следует отметить событие. Это была совершенно невероятная вечеринка, мы пили вместе с инструкторами, которые учили нас разным полковым песням (большей частью «солёным»), хохотали и обменивались воспоминаниями.
Чуть позже к нам присоединился наш сержант-майор «Лось» Эразмус, который довольно быстро пришел в нужное состояние. Я никогда не забуду, как уже под конец вечера, он стоял у стойки и его громовой голос раскатывался по «чепку»:
– Мои мальчики, – плакал он от радости. – Мои дети. А вы ведь на самом деле не такие уж и плохие.
Ниже – статья из Rhodesian Herald, напечатанная на следующий день после парада.
Родезийская Легкая пехота укомплектована полностью.
Вчера самый большой призыв новобранцев за всю историю батальона РЛП прошел торжественным маршем по плацу лагеря Крэнборн, в ознаменования окончания курса обучения. Теперь Родезийская Легкая пехота полностью укомплектована личным составом.
Курс №150 состоит из 220 призывников и добровольцев, пришедших в армию со школьной скамьи, из университета, из бизнеса и промышленности. За их плечами – 17 недель тренировок, призванных подготовить их к активным боевым действиям в войне с террористами.
По словам министра обороны П.К. ван дер Биля, который выступил перед личным составом батальона и более чем 1000 родственниками и гостями новобранцев, «сегодняшний день явился этапной вехой в усилении роли наших вооруженных сил.
В первый раз за всю историю, призыв такого количества личного состава распределен в легкую пехоту. Также впервые за долгое количество лет, часть полностью укомплектована».
Проинспектировав построившиеся взводы вчерашних новобранцев, министр обратился к ним с речью: «Вы будете сражаться за право всех наших граждан счастливо жить мирной жизнью. Вам выпала честь – отомстить за тех мирных жителей и наших солдат, которые погибли от рук террористов или были искалечены ими. Вы – то оружие, которое охраняет право ваших родных жить в свободной стране».
После обхода войск министр вручил «Переходящий вымпел Колина Ленарда за лучшие показатели в боевой подготовке» рядовым Рону Линдсею, Виллему де Биру, Джастину Грэму и Энди ван дер Хиверу.
Рядовой Дин Вуд получил награду за лучшие показатели в учебе. Рядовой ван дер Хивер также был награжден как лучший стрелок.
После парада четыре команды выпускников курса продемонстрировали родителям, друзьям и гостям праздника свои навыки в преодолении полосы препятствий. Большим успехом пользовалась выставка захваченных вооружений террористов.
Перед торжественным маршем рядовой Ян Рейд совершил прыжок с парашютом в центр плаца с высоты 1500 метров в паре с парашютистом из Солсбери Бастером Брауном.
По словам представителя командования, «курс №150 будет распределен в действующие части после нескольких дней заслуженного отпуска».
Несмотря на весь пафос и эмоции, тогда мы были слишком рады закончить «учебку», чтобы думать еще о чем-то, и слишком горды нашими успехами, чтобы трезво их оценить. Мы чувствовали, что превратились в боевые машины.
Сергей Карамаев a.k.a. Tiomkin