Из рассказов десантников Родезийской Легкой пехоты

159297_originalИз рассказов австралийца Тони Янга, резервиста Австралийских вооруженных сил, в 1970-х – капрала из роты обеспечения 1-го Батальона Родезийской Легкой пехоты. (Прим. – совсем молодым парнем, отслужив в Австралии, Тони подался в Родезию – исключительно из любви к приключениям. Воевал в аэромобильном десанте быстрого реагирования, принимал участие как в операциях на территории Родезии, так и в Мозамбике. Служил в 4-й роте – т.н. Роте [огневого] обеспечения, которая даже среди легких пехотинцев считалась элитой. После окончания войны уехал обратно в Австралию где и живет по сей день. Исключительно приятный в общении человек).

* * *

Поскольку у меня за плечами уже была служба в вооруженных силах, то я был избавлен от курса молодого бойца – меня зачислили на учебный курс Легкой пехоты, прямо перед началом занятий по противоповстанческим операциям. К тому времени я пробыл в Родезии меньше месяца. В ходе этого курса со мной приключилась забавная история из серии «Добро пожаловать в Африку». Предыдущую неделю наш курс был на учениях в районе озера Кайл – там мы применяли на практике навыки противоповстанческих операций. Территориально учения проходили в заповеднике Кайл.

Нам с напарником не повезло – когда мы увидели место, которое нам указали инструкторы, то скривились: большая плоская каменная площадка. Там мы должны были оборудовать одиночный окоп и разбить палатку. Площадка была довольно большой – так что мы не могли втихаря подвинуться и расположиться поудобнее, инструкторы это моментально заметили бы. Попросить о том, чтобы нам назначили другое место, мы также не могли – чего доброго нам бы вместо этого приказали отрыть в камне окоп для стрельбы стоя. Не оставалось ничего, как извлечь максимальную выгоду из ситуации: поскольку окопаться было невозможно, то мы нашли несколько больших камней и соорудили из них нечто вроде бруствера, на котором закрепили палатки.

Учения прошли в целом хорошо и наши инструкторы, явно довольные результатами, сделали нам небольшой приятный сюрприз: каждому курсанту выдали невиданную роскошь – по две бутылки пива. Учитывая то, что в каждой группе всегда найдется, как минимум, один трезвенник, то неудивительно, что очень скоро некоторые курсанты получили в свое распоряжение куда больше чем две бутылки.

Собственно приключение случилось на следующее утро – в те самые предрассветные минуты, когда ночь еще темна, но уже пробивается неявный свет и какие-то предметы уже можно различить. Как обычно, мой напарник и я проснулись еще до рассвета. Мы потихоньку разводили костер, чтобы заварить чай, как вдруг я услышал странные звуки: не очень далеко от нас, спереди, примерно в 30 метрах. Кто или что там находилось, я не видел – зато слышал очень хорошо. Было полное ощущение, что кто-то дует в горлышко пустой бутылки. Мы с напарником решили, что это, судя по всему, кто-то из тех предприимчивых курсантов, которые очень хорошо провели время вчера вечером, а теперь всё ещё пьяные слонялись по округе и валяли дурака.

Я-то прекрасно помнил, что на курсантском периоде такого понятия как «индивидуальная вина» не бывает – наказание за любую оплошность прилетало всем. Так что я решил найти этого свистуна и вернуть его обратно на свое место – до того, как его отсутствие заметят и гнев инструкторов обрушится на наши головы. Я сделал пару шагов, как звук неожиданно изменился: вместо глухого и мягкого гудения теперь послышалось громкое, низкое, утробное рычание – явно не человеческого происхождения. Среагировал я инстинктивно – я развернулся и в прыжке улетел за бруствер, схватил винтовку, дослал патрон и приготовился открыть огонь. Это рычание, судя по всему, услышали и другие – со всех сторон раздался звук взводимых затворов, который не спутаешь ни с чем.

Однако ничего не произошло. Что это было за рычание и кто его издавал, я не видел. Объявили подъем, за этим последовали привычные утренние процедуры. Минут через 30 все курсанты выстроились у проселочной дороги на утреннюю пробежку. Через пару сотен метров в буше открылась большая прогалина: примерно в 150 метрах от дороги, в низине, стояло большое дерево, под которым расположился львиный прайд. За завтраком мои родезийские товарищи со смехом рассказывали мне о привычках и образе жизни львов: эти твари, оказывается, довольно часто бродят вокруг лагеря, а звук, который я принял за «гудение в бутылку» на самом деле являлся типичным покашливанием льва.

Ну, добро пожаловать в Африку.

* * *

Это случилось в апреле 1979 года, я служил в роте обеспечения – аэромобильный десант быстрого реагирования. Операция «Отбойщик». Мы располагались на базе Гранд-Риф, неподалеку от Умтали. Все эти дни и недели наша рота вылетала на боевые почти каждый день – иногда и по нескольку раз за день. Пару раз, конечно, случались «пустышки», но, в остальном, все десантирования заканчивались боестолкновениями, иногда серьезными.

Любой, кто служил в Родезийской легкой пехоте в то время, согласится, что период с марта по май 1979 года был одним из самых интенсивных. Противника мы потрепали качественно, но и сами понесли серьезные потери.

Тот день начался как обычно: с утра ротная пробежка вдоль ВПП, затем бесконечное повторение приемов с оружием и т.д. После этого те, кто были в десанте первой очереди, сложили свое снаряжение рядом с КП неподалеку от вертолетных боксов. Боксы сооружались из старых 200-литровых бочек – их заполняли землей или песком и ставили друг на друга в несколько рядов; кроме того сверху укрепляли проволочную сетку. Вообще эти боксы, да и в целом вся авиабаза Гранд-Риф была оборудована насквозь утилитарно и просто – но по какому-то странному стечению обстоятельств КП был огражден причудливым садовым заборчиком, как будто перенесенным прямо из Англии – этакий штрих колониальных времен.

Обед прошел спокойно, вызовов не было, и все начали склоняться к мысли, что сегодня наконец-то выпадет свободный денёк и вылетов не будет. Только все начали предвкушать свободное время, как завыли сирены. Так что мы побежали к КП: навьючить снаряжение и по-быстрому перекурить, пока командиры групп внутри КП получали инструкции. Поскольку действия и процедуры на этот случай были отработаны до автоматизма, то, как правило, командиры групп на КП не задерживались – несколько минут и далее мы прыгали в вертолеты. Но в этот раз они почему-то застряли там надолго – мы стояли, ждали, ждали, ждали. Наконец они появились и начали инструктаж.

Вертолеты запускали двигатели, в воздухе стоял стойкий запах топлива. Нам сказали, что скрытый НП засек банду гуков, около 12 человек, в штатском (синие джинсы/зеленое х/б), вооруженных, в основном, АК-47, а также РПД и РПГ-7. Причина, по которой командиры так задержались на КП, оказалась следующей – полет до места предстоял долгим, и вертолетам надо было остановиться для дозаправки. Из-за этого возникли опасения, что мы не успеем вовремя десантироваться, блокировать гуков и вернуться на Гранд-Риф до наступления темноты. Дело в том, что вертолеты не были предназначены для полетов ночью. В итоге, после обсуждения, все же решили вылетать – отдохнули, называется.

Я был пулеметчиком в группе – это означало, что я не обязан был знать, куда именно мы летим (точные координаты места знал командир, а он мог довести их до нас, а мог и не сообщать). Так что я, как обычно, сидел у открытой двери и наблюдал за раскинувшемся внизу пейзажем. Через какое-то время я прикинул, что летим мы в северном направлении, а когда вертолет начал набирать высоту, чтобы обогнуть скалистую возвышенность, я сообразил, что направляемся мы в горы Иньянги. До того, как война разгорелась по настоящему, Иньянга, с ее прохладным климатом, водопадами и зелеными горами, считалась популярным местом для отдыха. Однако для меня сейчас это была сильно пересеченная местность с кучей опушек и ручейков, густо покрытая влажными тропическими лесами – не самое подходящее место для охоты на гуков.

Примерно через 40 минут вертолеты начали снижение и приземлились на территории большого огороженного автопарка 3-й отдельной пехотной роты. Это была часть из резервистов, постоянно расквартированная в Иньянге – они занимались патрулированием близлежащих территорий и, надо сказать, что это изрядно препятствовало свободному передвижению гуков по Иньянге. С их базы открывался совершенно потрясающий вид на окрестности. Конические холмы, полностью заросшие всякой зеленью, почему-то напомнили мне маленькие погасшие вулканы. Но даже несмотря на эту красоту, первое, что я подумал – с этих «вулканов» гуки преспокойно могут наблюдать за базой 3-й роты. Позже я узнал, что гуки периодически обстреливают расположение из минометов – не могу сказать, что меня это удивило.

Прибытие десантников в расположение, естественно вызвало определенный интерес и те из пехотинцев, кто был свободен, потянулись к нам, с намерением завязать разговор. Мы эти попытки проигнорировали – отчасти потому, что не очень расположены были болтать по пустякам в преддверии операции, но, если честно, то, главным образом, потому, что на военнослужащих остальных частей (за исключением, понятно, САС и Скаутов Селуса) мы смотрели как на низшие формы жизни. Мы-то были Легкой пехотой, десантурой, ежедневно вылетавшими на боевые – а они простыми смертными. Определенный снобизм, да – но потом нам здорово пришлось об этом пожалеть.

Вертолеты заправили быстро, мы снова поднялись в воздух. Летели недолго. Нас высадили в сухом широком русле какой-то реки, у подножия обильно заросшего хребта с кучей скалистых пиков, испещренного оврагами и буераками. Из-за густой растительности, вертолеты не смогли обеспечить полноценное наблюдение с воздуха, как это обычно бывало. Мы рассыпались в цепь и со всеми предосторожностями начали продвигаться к вершине кряжа.

Поначалу нам казалось, что гуки сумели каким-то образом просочиться сквозь нашу цепь, но примерно в трети пути до вершины по нам открыли огонь. Терры окопались у ручья, в чрезвычайно густом и плотном кустарнике – укрытий там было в буквальном смысле, выше крыши. Несмотря на то, что в воздухе кружили вертолеты и «Рысь» (самолет воздушной разведки/огневой поддержки Lynx), при появлении которых, гуки, как правило, срывались со своих мест – на этот раз терры терпеливо ждали нашего появления. Выкорчевывать таких вот серьезных и упертых гуков из их хорошо оборудованных позиций – занятие, мягко скажем, сложное. И заняло у нас это куда больше времени, чем мы предполагали.

Обычно ручьи на склонах мы зачищали следующим образом. Командир группы шел посредине русла, а стрелок и пулеметчик – по обоим берегам, прикрывая фланги, в любой момент готовые открыть огонь. Я с пулеметом шел по правому берегу и в какой-то момент фактически уперся в огромное дерево, росшее на самом берегу. Изрядный кусок корней выдавался в русло и нависал над берегом. Просто обойти его не представлялось возможным – там был очень крутой склон. Так что я сманеврировал и начал его потихоньку обходить, уделяя особое внимание тому, чтобы не запутаться в буше: лианы, ветки, колючки и прочая гадость имела обыкновение прочно цепляться за разгрузку, за ленты и за сам пулемет. Я уже почти вышел обратно к краю, как вдруг, где-то на уровне моих ног, в этом «ковре» из лиан и травы, раздалось шевеление. Я железно знал, что никого из своих тут быть не может – поэтому тут же развернул свой MAG и выпустил пару коротких очередей. Дуло находилось в метре от этого травяного ковра, поэтому выстрелами его фактически разметало. Там лежал гук с АК-47 – на всякий случай, я влепил еще очередь.

Командир группы крикнул мне, чтобы я отходил – что я моментально и сделал, укрывшись за ближайшим деревом. Я к тому времени прослужил уже достаточно, и знал, что в таких случаях надо сначала выполнять, а потом уже думать. Командир дал несколько очередей по этому укрытию гуков – там, как выяснилось, их двое хоронилось. Скорее всего, я грохнул и второго (я выпустил в упор патронов 20) – их убежище было натуральной узкой норой – но подстраховаться не мешало.

Эта парочка, судя по всему, лежала в засаде, поджидая пока кто-то пойдет по центру русла, но мое внезапное появление с другой стороны их, похоже, встревожило, и пока они возились со своим оружием, я среагировал на шум и расстрелял их. Нам еще повезло вот в чем: когда мы вытащили трупы гуков из их укрытия, чтобы осмотреть их на предмет оружия и снаряжения, и оттащили их на середину русла – только тогда мы обнаружили на трупах китайские ручные гранаты. С длинной рукояткой. Рукоятки были расщеплены от попаданий, но вот сами гранаты почему-то не взорвались: ни когда я стрелял в гуков, ни когда мы их тащили. Если бы они грохнули, то нам бы, скажем так, не поздоровилось.

Мы аккуратно подорвали эти гранаты и продолжили зачищать овраг. Остановились мы там, где в этот овраг впадал ручей – неподалеку от первоначального места десантирования. В этот момент нам сообщили по радио, что в нашу сторону летит какая-то съемочная группа с телевидения – для того, чтобы заснять место боя. Командир группы приказал мне идти с ним: встретить группу и сопроводить ее обратно, туда, где мы уничтожили двух терров. Подойдя к выходу из оврага, мы увидели, как метрах в 80 от нас приземлился вертолет, и практически тут же взлетел.
Там были густые заросли слоновьей травы, высокой, под два метра. Мы этих телевизионщиков не видели, но примерно прикидывали, где они находились – ну и пошли к ним. На полпути мы обнаружили заброшенный загон для скота, о котором не подозревали. В общем, пока мы его преодолели, пока еще что-то. Издалека слышалась перестрелка – наши выкуривали гуков. Когда наконец мы дошли до журналистов, они были вне себя от страха – они решили, что их кинули прямо в центр боёв и забыли про них.

Мы им сказали, чтобы они не отставали от нас ни на шаг, и направились обратно, туда, где завалили наших терров. Там они отсняли то, что их интересовало: место перестрелки, трупы, позадавали нам вопросы – даже засняли небольшое интервью со мной. Я еще помню, подумал – вот это удача, блин! Т.е. меня покажут по телевизору, как я был, только из боя, прямо на месте сражения. Супер! Ага-ага, эти мечты длились ровно до того момента, как я узнал, что документальный фильм делается для немцев, и, значит, крайне маловероятно, что его увидят мои родные или друзья. Ну, вашу ж мать…

Вскоре после того, как телевизионщики отбыли обратно, а оставшиеся очаги сопротивления подавили окончательно, мы на вертолетах убыли обратно, на базу 3-й роты в Иньянге. К этому времени солнце уже почти село. Всем было понятно, что мы оставались на базе до утра. Мы слонялись у вертолетов и ждали наших офицеров – они ушли договариваться насчет кормежки и ночлега. И тут до нас как-то дошло, что парни из 3-й роты, которые нас днем осаждали, сейчас что-то не видно. Если бы мы только тогда знали почему! Мы уже умаялись ждать наших командиров (хотя на самом деле прошло всего-то минут 20). Тут они появились и с ходу заинтриговали нас одной фразой: «Парни, у вас есть выбор». Мы опешили: в армии слово «выбор» применимо к рядовым в принципе не применяется. Короче, они нам объяснили, что в Монклере (популярное место отдыха с кучей заведений в Джулиасдейле, примерно в 40 километрах) проходит акция: «Вечер – за 10 центов». Ну и наши офицеры заняли для нас денег у офицеров из 3-й роты, а также договорились насчет транспорта туда и обратно.

Мы приходили в себя от такого шока (нам предоставили выбор(!), мама моя!) – и тут нам офицеры пояснили, что это все не просто так, а на определенных условиях. Если мы хотим туда поехать, то мы, соответственно, отказываемся от ужина в столовой 3-й роты, а во-вторых, у нас есть 30 минут, чтобы принять душ и привести себя в порядок – потом машины уезжают. Тут еще что необычно было – в увольнения нас отпускали только при полном параде: т.е. чистая отглаженная камуфляжная форма (парадно-выходная), форменный ремень, берет, отполированные ботинки и т.д. Само собой, сержант проверял, насколько мы чисто выбриты и коротко пострижены. На операциях же мы были одеты кто во что горазд – точнее кому как удобнее – и даже близко не стояли рядом с обликом образцового легкого пехотинца с плаката. Так что мы обалдели еще и от этого – что поедем тусоваться ровно в том, в чем были.

Естественно, от такого предложения отказываться дураков не нашлось, и все единогласно закричали: «10 центов!!!», после чего помчались искать ближайшую душевую. К этому времени уже полностью стемнело. Когда мы, наконец, эту душевую нашли, то к превеликой досаде обнаружили, что в целях соблюдения мер безопасности, все источники света на базе в ночное время были отключены – в том числе и помывочный блок. И еще одно – парни из 3-й роты, памятуя о нашей заносчивости (ну мы же были элитой, Легкой Пехотой, а не какой-то там пехтурой), узнав от своих офицеров, что мы остаемся в их расположении на ночь тут же израсходовали весь запас горячей воды. Мыться ночью на ощупь под холодной водой – удовольствие сомнительное, но вдобавок, нам не дали ни мыла ни полотенец. В общем, камуфляжный крем мы не смыли – всего лишь размазали его более тонким слоем по телу и лицу. Вместо полотенец мы использовали наши футболки, шорты и комбинезоны – их же потом и надели на себя. Ну а далее, как были, в полной выкладке, т.е. в обвесах и с оружием погрузились на грузовик и направились в Монклер.

В Монклере выяснилось, что щедрость наших братьев по оружию из 3-й орты воистину была «безгранична»: на каждого бойца пришлось аж по 2$ – на которые он мог ни в чем себе ни отказывать. Нас это правда не смутило – мы с энтузиазмом направились в казино Монклера. Когда мы туда ввалились, то присутствовавшие там уставились на нас, мягко скажем, с удивлением: разинув рты и в гробовом молчании. Ну, мы-то, как легкие пехотинцы, давно привыкли к тому, что гражданские к нам относятся с определенной степенью неприязни. Да, видок у нас был, конечно еще тот: загорелые сурового вида парни, с оружием и в форме. Но чтобы вот так вот нас встречали – это уже было как-то чересчур. Чуть позже выяснилось, что несколькими месяцами ранее на это казино пытались напасть гуки – и неожиданное появление вооруженной до зубов банды с перепачканными лицами посетители расценили как очередное нападение. Страх Божий у них читался на лицах крупными буквами.

Оружие и обвес мы свалили в огромную кучу в углу казино. Я был чудовищно голоден, подозвал официанта и заказал себе пиво и сэндвич – что обошлось мне в доллар. Утолив голод, я уселся за стол с блэкджеком, вытащил второй оставшийся доллар и попросил фишек по 10 центов. На что крупье мне тут же выдал одну долларовую. Я поинтересовался – а что тогда подразумевалось под «Вечер за 10 центов»? Он любезно ответил, что это правда чистая – только касается рулетки и игральных автоматов с покером. Просить деньги назад было как-то позорно, так что я поставил фишку и попросил сдавать.

К моему глубокому удивлению эту сдачу я выиграл – а за ней следующую, и еще, и еще, и еще, и так далее, просто без конца. Карта пёрла фантастически! Понятно, что на эти деньги парням была тут же заказана выпивка. Последнее что я помню – то что я сижу один за столом, играю одновременно на несколько рук, а за моей спиной толпятся наши парни и азартно следят за игрой. Проснувшись утром на базе, я обнаружил в карманах довольно приличную сумму денег и кучу фишек.

Поскольку по правилам мы обязаны были прибыть в Гранд-Риф как можно скорее (боевого дежурства никто не отменял), то из расположения 3-й роты мы вылетели как только солнце едва показалось над горизонтом. В полете я дико замерз, сидя у двери – не говоря уже о жесточайшем похмелье. Но несмотря на головную боль и затуманенный взгляд, я помню, как я опять наслаждался красивейшим пейзажем: долины, залитые туманом, как молоком, и из этого моря торчат конические вершины зеленых холмов.

Ну и в качестве постскриптума: еще спустя несколько недель после этого приключения, ко мне то и дело подходили самые разные парни и вручали обратно мелкие суммы денег со словами: «Спасибо за то, что одолжил тогда денег в казино». Говорят, что у каждого есть какой-то особый день в жизни, когда абсолютно всё складывается в его пользу. Ну, можно со всей уверенностью сказать, сказать, что тот день для меня был самым удачным….

Тони Янг (справа) помогает товарищу надеть парашют, база ВВС и учебный парашютный центр Нью-Сарум.

Тони Янг (справа) помогает товарищу надеть парашют, база ВВС и учебный парашютный центр Нью-Сарум.

Тони Янг после учебного прыжка, база ВВС и учебный парашютный центр Нью-Сарум.

Тони Янг после учебного прыжка, база ВВС и учебный парашютный центр Нью-Сарум.

Рота обеспечения отрабатывает приемы перевозки миномета, совместно с 7-й (вертолетной) эскадрильей.  О том, что это за фото написано вот тут

Рота обеспечения отрабатывает приемы перевозки миномета, совместно с 7-й (вертолетной) эскадрильей.
О том, что это за фото написано вот тут

Тони Янг (справа), во время передвижения мобильной колонны. Слева - боец Скаутов Селуса.  Операция "Чудо", атака на хорошо укрепленный лагерь боевиков в Мозамбике (Монте-Кассино), 1979 год.  Это же фото в ч/б - вот тут.  О рейде РСАС в этот район, предшествовавшем операции "Чудо", и гибели совестких военных советников написано вот тут.

Тони Янг (справа), во время передвижения мобильной колонны. Слева – боец Скаутов Селуса.
Операция “Чудо”, атака на хорошо укрепленный лагерь боевиков в Мозамбике (Монте-Кассино), 1979 год.
Это же фото в ч/б – вот тут.
О рейде РСАС в этот район, предшествовавшем операции “Чудо”, и гибели совестких военных советников написано вот тут.

Карл Зальцман и Тони Янг (справа).

Карл Зальцман и Тони Янг (справа).

Тони Янг за вечерним чаем, боевой выход, где-то в районе Мазои.

Тони Янг за вечерним чаем, боевой выход, где-то в районе Мазои.

Сергей Карамаев a.k.a. Tiomkin

Оригинал статьи.